- Унесите. Больше не бить! В подвал его! Воды, еды - все, что возможно. Сторожа к дверям. Все, пошли вон!

Хеверад бессильно опустился в кресло и проводил взглядом окровавленного друга, голова которого бессильно болталась в воздухе, а из уголка рта тянулась кровавая струйка слюны.

Ему хотелось выть, как собаке, плакать – впервые, за десятки лет.

Потом Хеверад пришел в себя, достал из шкафа графин с крепчайшей настойкой, налил себе высокий стакан до краев и жадно выпил. Подождал, прислушался к ощущениям – налил ещё. Потом ещё.

Через полчаса он был пьян, как портовый грузчик и мир не казался уже таким гадким и подлым. А ещё через десять минут Хеверад уже спал, шлепая губами, постанывая и дергая ногами, как собака, которая видит сон – кролик, жирный, наглый, бежит от нее со всех ног, а она никак не может его догнать...

- Встаньте рядом, дети мои! – голос женщины был торжественен, её одежды сияли белизной, олицетворяя собой чистоту и непорочность невесты – вы решили соединить свои судьбы перед лицом богини Селеры? Добровольно? Нет ли какого либо принуждения?

- Нет – спокойно ответил Хеверад.

- Нет – запнувшись ответила Санда Броган, глядя перед собой омертвелыми, остановившимися глазами.

- По освященному веками обычаю жених имеет право засвидетельствовать невинность невесты. Невеста, невинна ли ты? Разделяла ли ложе с мужчиной?

- Не разделяла. Невинна – слегка хрипло ответила Санда, ожидая каждую секунду, что сейчас её ударит молния, или же она покроется чумными бубонами – всем известно, что чума посылается людям богами в наказание за какие-то прегрешения. Но нет – ни молнии, ни чумы. Вдруг мелькает крамольная мысль – а есть ли вообще боги? Как они могут позволять врать прямо у своего алтаря?

- Жених – настаиваешь ли ты на своем праве засвидетельствовать невинность невесты?

- Настаиваю – глухо ответил Хеверад, и слегка пожал руку Санды, которую держал в своих ладонях, как бы поддерживая и ободряя.

- Хорошо. Невеста – пройди вот в эту дверь. Там тебе скажут, что делать.

Санда, одетая в хламиду, похожую на одеяние жрицы, прошлепала босыми ногами через комнату, где совершалось таинство бракосочетания и затем исчезла за маленькой арочной дверью.

Хеверад нахмурился, терпеливо ожидая появления девушки, через пять минут дверь открылась и женщина средних лет с красивым, безмятежным лицом, вышла к алтарю и провозгласила звучным голосом глашатая:

- Невинна!

- Жрица довольно кивнула, глядя на генерала и снова спросила:

- Настаивает ли жених на том, чтобы его невеста лишилась девственности с помощью жриц храма?

- Нет – буркнул Хеверад, слегка подумав – как-нибудь обойдемся без помощников.

- Хорошо – слегка улыбнулась жрица, подумав о том, что полковник мужчина в силе и ему точно не нужна помощь искусственного «прибора» для «фиксирования» факта женитьбы.

Обычай этот был довольно старым, применялся тогда, когда жених был уже в довольно-таки почтенном возрасте и потому имелись сомнения, что он сам сможет совершить «акт фиксирования» брака. А без этого брак недействителен.

У высшей знати частенько распространены браки по расчету, для скрепления политических союзов брачными узами. И часто невеста была совсем молоденькой, а жених – почти стариком. Ну не использовать же для скрепления уз псаря или гвардейца? Хотя и такие случаи были...правда после такого акта «помощник» мог исчезнуть, оказавшись на дне моря с привязанным к ногам камнем. Зачем всем знать, что их господин бессилен в постели?

«Операции» в храме не стыдились – ведь её мог заказать и тот, кто хотел провести первую брачную ночь с уже «подготовленной» молодой женой и не желал обливаться кровью. И никто не знает – на самом деле жених не способен, или это его прихоть. Впрочем – все равно кому надо – знали. Разве можно в этом мире скрыть что-то наверняка?

Вторая жрица, шепнув что-то главной, вышла из комнаты и скоро Санда снова стояла рядом с женихом, невольно кусая губы и чувствуя себя рабыней, скотом, который только что освидетельствовали на предмет его здоровья перед продажей. Ее ощупывали, ей заглядывали, ее вертели как куклу, ничуть не заботясь о душевном здоровье и об ее комфорте. И Санде хотелось рыдать – происходящее было отвратительно, и совершенно не было похоже на то, как они с Недом справляли свою свадьбу. Совершенно непохоже.

Жрица довольна – храм получил щедрое вознаграждение от жениха. Настолько щедрое, что оно превышало обычный размер пожертвований раз в десять. И стоило ли при этом задумываться – почему оно такое щедрое? Главное – правильно провести церемонию, зафиксировать при свидетелях невинность невесты и записать все это в храмовые книги, выдав новоиспеченным молодоженам бумаги с печатью храма, где все происшедшее записано и подписано храмовыми лекарями и жрицами.

- Богиня Селера, богиня Любви, Страсти, Семейного очага, покровительница влюбленных, принимает вас в свои объятья и называет мужем и женой! Примите же и вы друг друга в свои объятья!

Хеверад повернулся и обнял Санду, застывшую, как деревянная статуя. Ее губы были холодны, как у покойницы. Он легко прижался своими губами к ее губам, и тихо шепнул:

- Ничего, ничего – все будет в порядке, расслабься!

«Ничего уже не будет в порядке!» - эта мысль неожиданно пробилась в мозгу Санды и из глаз девушки потекли крупные, как горошины горячие слезы. Они стекали по щекам ей на грудь, и скоро тонкая ткань намокла, и сквозь неё стали просвечивать коричневые соски, напрягшиеся от ветерка, дунувшего из приоткрытой двери в алтарную.

Хеверад невольно уперся взглядом в крепкие полушария жены и сглотнул комок, чувствуя, как кровь прилила к чреслам – девушка была прекрасна, желанный подарок любому мужчине. А то, что она его не любит и вздрагивает, когда муж к ней прикасается – это ничего, ерунда. Пройдет время, и они будут жить лучше всех. Королева и её муж. Высшие дворяне королевства.

- Располагайтесь – трактирщица с жалостью посмотрела на молодого человека, такого приятного, и так обиженного судьбой – его руки дрожали и он хромал, будто старик. Но лицо вельможи было красивым, гладким, будто у младенца и никакого следа старческих морщин. Болезнь, вероятно – решила она – частенько после тяжелой болезни остаются последствия – трясучка, боль. Так и её отец некогда страдал после того, как попал под дождь в горах и долго тяжело болел. Он так и не смог оправиться до конца своей жизни.

Молодой человек кивнул, подождал, когда трактирщица выйдет, и со вздохом уселся на кровать. Потом откинулся на спину и лег, глядя в гладкий деревянный потолок с резными узорами. Он выбрал хорошую гостиницу, самую дорогую в столице Замара. Привычка получать самое лучшее не оставит его никогда.

Потерев левую руку, кости которой ныли так, что хотелось кого-нибудь убить, Эстрог потянулся к лежащей рядом дорожной сумке для документов и пододвинув её к себе, порылся в кармане и достал оттуда листок, некогда оторванный от большого листа бумаги. На нем были написаны два слова: Иссарк Броган. Это человек должен был помочь ему в важном деле – поиске врага.

Все эти месяцы Эстрог прожил как в аду – болезненные операции, куча денег на лекарей, на лекарей-магов – результат налицо. Внешне он снова стал тем приятным, красивым молодым человеком. Внешне. Но что-то сломалось, что-то разладилось в сложной структуре его тела. Демоны, которые рвали, увечили, корежили его организм, нанесли непоправимый ущерб, такой ущерб, что Эстрога не смогли восстановить лучшие из лекарей. Эстрога трясло, знобило, у него бывали приступы дикой боли, когда он выл, как зверь и не находил себе места, заглушая боль настойками грибов и алкоголем. И все это проклятый замарский черный маг! В том, что происходит с Эстрогом, виноват тот, кто напустил на него демонов!

Кроме лечения, все это время Эстрог занимался расследованием. Деньги были, найти компетентных людей несложно – через месяц он знал многое о том, кто ему нужен. О Неде Черном. Демонологе, который посмел противостоять Эстрогу. Теперь оставалось найти его и...нет, не убить. Эстрог не хотел его убивать. Пока не хотел. Ему нужны были знания, которые маг собирался выжать из парня, а ещё – ему хотелось сделать так, чтобы тот умирал каждый день. По кусочку, по капле уходящей из тела жизни. Он это заслужил. Каждый, кто осмелился встать на пути Эстрога заслужил свою ужасную участь, но этот...этот особенно заслужил. Пусть испытает боль! Пусть испытает страх! Узнать - кто ему дорог, и мучительно убить у него на глазах! По одному, постепенно, и Нед ничего не сможет с этим поделать. А затем – умрет сам.